К.С. Станиславскому. 25 мая 1926
Дорогой и глубокоуважаемый Константин Сергеевич.
Я выслал Вам несколько костюмов. Я не знаю, подойдут ли они Вам и так ли я Вас понял. Я все-таки ввожу испанский элемент чуть-чуть на французский лад. Еще и еще прошу у Вас прощения за мое невольное опоздание. Я только теперь вхожу в силу и все силы кладу на «Фигаро». И. В. Экскузович1 мне сообщил великую и истинную радость, что Вы согласились поставить у нас «Онегина». Как бы это было великолепно! Но как быть? Я сейчас не могу побывать в Москве, меня еще не пускают2. Может быть, Вы будете так милы и любезны и изложите, как мне поступать и какого плана держаться до Вашего отъезда, если это не утомит Вас, и я бы, окончив «Фигаро», принялся за «Онегина», которого за всю мою службу не пришлось написать3, чему я очень рад, что так вышло, и теперь есть возможность сделать это, работая над Вашей постановкой.
Продиктуйте и пошлите мне, как мне за это лето себя держать относительно «Онегина», за что буду Вам очень и очень благодарен. Что я могу — сделаю за это лето подготовительно, буду исполнителен4.
Как Ваше здоровье теперь? Будьте любезны, передайте мой поклон Рипсимэ Карповне. Ваш всегда неизменный почитатель
А. Головин
1 И.В. Экскузович — архитектор. С начала 1918 г., когда бывшие императорские театры перешли в ведение Народного комиссариата просвещения, был назначен заведующим подотделом государственных театров, а с 1 января 1920 г. возглавлял единое управление всеми академическими (бывшими императорскими) театрами.
2 Имеются в виду доктора.
3 За предшествующие двадцать пять лет работы в театре Головин написал только один раз декорацию к сцене дуэли, для парадного спектакля в Китайском театре, в Царском Селе (1902).
4 Головин действительно принялся за эскизы декораций к «Онегину» и выполнил несколько законченных эскизов декораций и костюмов. Вследствие отказа Станиславского постановка не была осуществлена. Сразу по получении этого письма Станиславский 28 мая 1926 г. отвечал Головину:
Дорогой, любимый и высокочтимый Александр Яковлевич.
Вы сами, Ваш талант, Ваши эскизы очаровательны и восхитительны, как всегда. Именно так и нужно,— не карменистую Испанию, а французистую. Иначе это не подойдет к Бомарше.
Чувствую, что это будет восхитительной Вашей работой. Дал бы бог Вам сил и энергии провести ее, а за огромный успех я отвечаю.
Если хотите, чтобы все было сделано с большим толком и без особой поспешности, — по мере изготовления эскизов присылайте их. Пока я еще сам здесь и могу сам выдавать в работу и делать пробные костюмы под своим наблюдением. (Станиславский любил проверять предлагаемые художниками покрои костюмов. С этой целью в МХАТе обычно шили некоторые репетиционные костюмы, но не из дорогих материалов, указанных художником, а из дешевых заменителей, чтобы проверить, удобны ли костюмы исполнителям.) Если это не успеем сделать до отъезда, то может быть хуже.
Что касается постановки «Онегина», то Экскузович меня прельстил только работой с Вами. Однако он поторопился, сказав, что я уже согласился. Пока я могу дать лишь принципиальное согласие. Остальное зависит не от меня, а от того, как сложится сезон будущего года. Это выяснится лишь к середине июня, когда я и смогу дать окончательный ответ. Тогда, если это будет нужно, я либо спишусь, либо сам приеду в Ленинград. Пока, к сожалению, не могу отдать большого внимания «Онегину», так как занят окончанием этого и налаживанием будущего сезона.
Напишите, какая пьеса манит Вас для постановки по окончании «Фигаро». Жму крепко Вашу руку, люблю, восхищаюсь и радуюсь работать с Вами.
Сердечно преданный К. Станиславский.
 Портрет графа Владимира Ивановича Канкрина |  Эскиз костюма Катерины из Грозы Островского |  Девочка и фарфор. (Фрося) |