В.Э. Мейерхольду. Конец 1929
Милые, милые Зинаида Николаевна и Всеволодок.
Не сочтите это за назойливость, но мое и наше положение в финансовом отношении становится все более затруднительным. Я и хочу спросить Вас, мои дорогие, есть ли какая-нибудь надежда на увеличение пенсии. Я думаю, что это почти невозможно. Жалко, что силы у меня все иссякли, и мне хотелось бы применить, но тоже очень трудно что-нибудь,— например, относительно «Севильского цирюльника». Я думаю, что без Станиславского1 это неосуществимо, хотя у меня есть и контракт. Я думаю написать ему, но боюсь его тревожить, — а может быть, и следует написать, — как Вы посоветуете? Что мне делать, положительно не знаю. Простите, милые мои, мне так совестно Вам надоедать. Я слышал, что Вы скоро уезжаете, — напишите словечко до отъезда.
Я так этого боялся — остаться к концу жизни без всякой работы. Я не чувствую в себе присутствия маразма ни чуточки. Целуем Вас с Анютой бесконечно и любим крепко.
Ваши А. и Анна Головины.
1 Станиславский тяжело болел и весь 1929 г. по предписанию врачей провел за границей, откуда письменно руководил постановкой «Отелло».
 Портрет Всеволода Эмильевича Мейерхольда |  Павловск (Головин А.Я.) |  Золотой зал (Головин А.Я.) |